Фейс: «Я идеальный человек-Россия»

«Я новый русский Тупак»

Июльским днем у дверей небольшой студии звукозаписи на Николоямской улице стоит телохранитель. Внутри, в полуподвальном помещении, 21-летний Иван Дремин, известный подросткам по всей России как рэпер Фейс, записывает последнюю песню для своего нового альбома. Голый по пояс, черные волосы в беспорядке, на пюпитре вместо бумаг — айфон. Дремин уже шестой раз перепевает рефрен заглавного трека.

— Я ворованный воздух! Я ворованный… черт, заново… Я ворованный воздух! Вы просто мразь, а я ворованный воздух… Заново… Еще раз, теперь дабл…

Эти строчки — перефразированная цитата из манифеста Осипа Мандельштама «Четвертая проза» о цензуре: «Все произведения мировой литературы я делю на разрешенные и написанные без разрешения. Первые — это мразь, вторые — ворованный воздух». Прославился Фейс в 2017 треками совсем другого рода: «Еду в магазин Gucci в Санкт-Петербурге, она жрет мой *** [член], как будто это бургер» и «Я ***** [занимался сексом] твою телку», в котором эта фраза повторялась около 40 раз.

Месяцами его синглы держались в десятке самых прослушиваемых песен на Itunes. Подростки подделывали документы, чтобы попасть на его концерты с пометкой «16+», он объездил страну с двумя турами, дал десятки интервью, а потом замолк на шесть месяцев.

— Мне страшно быть таким, как ты — таким продажным. Звезды с магазинов никогда не загорятся… — продолжает читать Фейс в микрофон.

— Может, «в магазинах», Вань? — осторожно предлагает Богдан, старший брат Дремина и по совместительству его креативный директор.Иван и Богдан

«Две недели ходим кругами, никак закончить не можем, — вздыхает он. — Подписчики «ВКонтакте» у нас отваливаются тысячами. Требуют новых песен еще с зимы. В Одессе на ближайший концерт продали всего 40 билетов… На весь осенний тур 190 билетов… Не хотел тебе сейчас говорить, но ты все равно в чате увидишь», — косится он на Ивана.

— Ничего, сейчас выпустим альбом. И все сразу такие: «Ну, этот парень гений».

— У меня другая картинка. Заходишь в ВК, а там все названия треков — серые, послушать нельзя и написано: «Запрещено по требованию российского законодательства».Ф

Фейс спокойно улыбается, развалившись в кресле.

— Запретят — буду сцены в лесу строить и там читать. Ничего не знаю, я новый русский Тупак.

Знакомая следователь и мешок картошки

Дремин рос в Уфе. «*** [неприятный] панельный блок у леса», — вспоминает он свой дом. Бывать в нем он старался пореже. Родители развелись, когда Дремину не было года. «Взрослых дома почти не было, мы мелкими жрали сухую лапшу на двоих, заваривать ее не умели, — вспоминает 26-летний Богдан. — Колбаса и сыр были предметом роскоши. У родителей отца на хлеб мазали масло — их дом считался зажиточным».Р

Мать после развода «ударилась в православие». Оба крещеные, сыновья выстаивали с ней долгие часы утренних и вечерних служб. Когда младший Дремин пошел в восьмой класс, мать сошла с ума. Пока ей не поставили диагноз «шизофрения», она клала Ивану под подушку игрушки, принесенные с кладбища, говорила, что вместо сына с ней живет другой человек и что его надо убить.

«Она творила лютую дичь. Мы так жили год», — говорит Фейс. Когда мать во время очередного приступа бегала по дому с топором, за ней приехали санитары. Через год мать прошла курс лечения и сейчас живет с инвалидностью и на уколах галоперидола.

Тимофей Дремин, отец братьев, в 80-е был известным фарцовщиком в Ленинграде, в 90-е — владельцем палаток и кафе в Уфе, а сейчас работает грузчиком и копает траншеи. «Он всегда любил красивую жизнь, рестораны, тряпки и женщин. Он промотал даже семейные ваучеры и медали. Ваню в семье зовут «молодой Тимофей», — вспоминает Богдан.Отец

Отец учил их, как выживать на улицах. «Там же основное правило — быть собой, быть человеком, — говорит 50-летний Тимофей Дремин. — Самому не лезть, не гнобить людей слабее себя. Но быть жестким. Знаете такую поговорку «Каждому свое, но свое не каждому?» Я учил их не быть потерпевшим. Наказывай всех, кто тебя материт или оскорбляет. Чтобы больше не связывались. У Вани это отложилось. Меня из-за него постоянно то в школу, то в милицию вызывали, я уже руки в какой-то момент опустил».

Как большинство подростков из бедных семей в современной России, Дремин рос на улицах. Впервые напился в четвертом классе. В седьмом — сменил музыкальную школу на бокс. Добоксировался до золотых медалей на городских соревнованиях. На вопрос, с кем вместе тренировался, говорит: «Их вряд ли найдешь. Некоторые сидят. Кто-то, может, и умер». А потом Фейс на пару лет стал футбольным фанатом и националистом.Ф

Весной 2013 года Дремин с друзьями дал клятву верности Гитлеру. Фейс помнит слова до сих пор: «Разрезали руки и поклялись могилами предков и будущими детьми в утробах жен, что всегда будем вести Рахову (rahowa, от первых букв racial holy war, расовая священная война. — Би-би-си).

«Мы хотели тогда кого-то убить. Такая тупая подростковая агрессия. Но опьянели и заленились», — говорит его школьный друг Алексей Алексеев. «Мы много ходили за всякими среднеазиатами, ждали их у подъездов с ножами, но они ***** [невероятно] как быстро убегали. Мы их или просто не догоняли, или на нас обратно бежали 20 узбеков с палками», — говорит Фейс.

«Потом я, конечно, понял, что эти правые взгляды — это совсем не мое. Больше я такой херней не страдаю. Все это было надуманным, я человек-фантазер и увлекающийся». С этими мыслями 16-летний Дремин подружился с парнем-таджиком из своего класса, взял тот самый нож, которым резал ладонь во время клятвы Гитлеру, и пошел разбираться со школьниками, в соцсетях дразнившими его нового друга «Обамой».1

По воспоминаниям музыканта, «день не заладился сразу». «Мы **** [напились] жестко. Шли, отрывая ручки у машин, разбивая зеркала». Кроме ножа у Дремина был с собой тяжелый пневматический пистолет. На остановке они встретили разыскиваемых обидчиков. «А они занимались винь-чунь, такая китайская херня, которой занимался Брюс Ли. Я к ним подхожу бухой с пистолетом и говорю, ну, давайте свой винь-чунь».

Встреча закончилась погоней и дракой в продуктовом магазине у витрин с мороженым под камерами видеонаблюдения. На Дремина с друзьями возбудили уголовное дело по статьям о побоях, порче имущества и угрозе убийства. Другие участники драки, по словам Фейса, откупились за 140 тысяч рублей. У Дреминых денег не было, но была знакомая следователь и мешок картошки.

«Я остался живой и никого не убил»

«Он попал к нам на учет. Я два года каждый месяц ходила к ним домой, говорила с бабушкой, следила. Он мне стихи свои читал. Он, понимаете, такой уличный подросток с раненой душой», — вспоминает Дремина инспектор по делам несовершеннолетних уфимского отдела полиции №3 Светлана Зайнетдинова.

«У меня был список в тетрадке, хейт-лист, где я записывал, кого надо избить, а кого убить при встрече, — рассказывает Фейс. — И я потихоньку вычеркивал имена тех, кого уже избил. Я был псих. Просто ад. Жизнь меня уберегла. Потому что мы были **** [не в себе], а я остался живой и никого не убил».

Продолжение материала читайте на сайте первоисточника: https://www.bbc.com/.