«Слова и музыка»: Скриптонит в интервью Ксении Собчак

Ксения Собчак: С чем связан такой ажиотаж вокруг рэпа? Почему это вдруг стало таким глобальным хайпом?

Скриптонит: Ну это же мемчик такой, всё в мемчик превратилось. Появилась пара фигур интересных, они зацепили поколение. Из этого поколения появилась ещё пара фигур. Наконец возникли в этой музыке герои интересные. Стало модненько, все залезли в эту одну будку, тесную. Наверное, сейчас всё лопнет просто. В России всегда так: появляется что-то весёлое, новое, интересное, в это начинают лезть абсолютно все, и через годик-два уже ничего не остаётся. Все кому не лень уже залезли, и я не знаю, кто ещё не пытался делать рэп или не звал к себе рэперов, не раскачивал эту тему.

Ксения Собчак: Ты стоишь у истоков новой волны руссскоязычного рэпа. Ты один из первых, кто это всё начинал, кто прославился. Тебе это разве не на руку?

Скриптонит: Мне кажется, что ты вещи, которые были на руку, они и так были бы мне на руку. Я не считаю себя мемом-музыкантом или музыкантом детей до восемнадцати лет. А сейчас же это ушло в школы. Все орут что-то, куча растатуированных мальчиков появилась. Мы, конечно, сами тоже не особо чистые, но всё равно люди делают с собой что попало. Ладно, они живут так в больших городах, находят, как им жить. Но на них смотрят дети, которые живут на периферии, в другой реальности, и пытаются это применить к своей жизни.

(О невозвращении к теме про любовь): Я на данном этапе как раз не пишу песни про женщин, про любовь. Сейчас я готовлю альбом, который в ноябре выйдет, двойной, Там ни одной песни ни на ту тему, ни на эту. То есть либо социалка, либо мои личные проблемы, самокопание.

Ксения Собчак: Социалка — ты что имеешь в виду?

Скриптонит: Маленькие истории. Я такой посёлок построил, можно сказать. Выдёргиваю из контекста ситуации и говорю: ты такой-то, сякой, ты вырос так, потому что у тебя дядя алкаш, и всё в таком духе. Читаю песню, как будто рассказываю человеку его путь. Я беру людей разных, которых видел, которые есть у меня в семье. Где-то себя. И просто пишу о них, как о героях, о посторонних людях. <…>

Ксения Собчак: Сейчас политический год, рэп моден у молодёжи, и весь этот хайп баттлов…кто-нибудь умный решит — давайте их подтянем. Ты готов свой капитал как-то в политику преобразовать?

Скриптонит: Нет, не хочу в это лезть ни за что.

Ксения Собчак: Почему?

Скриптонит: Ну зачем? Я ремесленник и понимаю, что у меня своя работа и свои краткосрочные и долгосрочные планы на определённые суммы, на какие-то проекты. Я понимаю, что у меня есть бабки и они будут, если я буду хорошо работать. <…> Я ж вообще не рэпер, если по понятиям. Мне повезло, что я из Казахстана, мало общался с русскими рэперами, и я их не перевариваю. Потому что в принципе рэп в СНГ, рэперы — это народ доморощенный, задроты. Откуда они брались? Я сам задрот, я сидел за компом, писал музыку. Девяносто девять процентов русских рэперов — мальчики из-за компьютеров.

Ксения Собчак: В начале интервью ты сказал, что есть два-три человека, которые стояли у истоков, а дальше все припёрлись. Кто эти два-три человека?

Скриптонит: Фараон, я, Oxxxymiron, ещё ATL.

Ксения Собчак: Сейчас всплеск интереса к рэп-баттлам. Люди, которых не заподозришь в подобных пристрастиях, смотрят «Oxxxymiron vs Гнойный», почему это вызвало такой хайп?

Скриптонит: Потому что Oxxxymiron, во-первых. Oxxxymiron — это изначально такой Эминемчик русский. Музыка детей, обиженных родителями и школой.

Ксения Собчак: Oxxxymiron косит под Эминема?

Скриптонит: Изначально косил стопудово. Не знаю, косит ли сейчас. Но это же действительно подача такая — взрослый мужик, с баттлов пришёл, бодался что-то, хуесосил других мужиков в подвале где-то долго. Поднялся только на хуях и мамах, грубо говоря, извини меня. И вот он приходит, начинает брызгать слюной и о чём-то кричать. У него ужасная манера звучания. Речь такая твёрдая, угловатая, неудобная. Я терпеть не могу такую речь, слишком правильную, разговоры трудные, она немузыкальна. Я приветствую такое в прозе.

Ксения Собчак: Кто победил, на твой взгляд?

Скриптонит: Конечно, Гнойный. Это вообще безоговорочно.

Ксения Собчак: Но смыслово Oxxxymiron был на голову выше, это превращение баттлов в поэзию, а не просто в хуесосание.

Скриптонит: Зачем это превращать в поэзию, когда это отдельный подвид, поджанр? Зачем из одних людей делать других? Эти обезьяны в своей клетке привыкли жить так. <…> Нарисовался один Мирошка, со своими претензиями оксфордовскими. Причём это всё очень раздуто. Я не вижу в нём высокоинтеллектуального человека. Не вижу персонажа, который нёс бы интересный месседж. Это человек, которому нечего сказать. Как и большинстве рэперов, которые начинают заумную хуйню нести. Приходится выдумывать все эти истории. Когда тебе есть что сказать, ты говоришь о своём, о наболевшем.

Ксения Собчак: Твоя мечта глобальная, большая — что это?

Скриптонит: У меня нет мечты. Есть цели краткосрочные, долгосрочные, а мечты нет.

Ксения Собчак: Есть у тебя цель, например, выйти на международный рынок? Или захватить Россию своей музыкой?

Скриптонит: Нет, в России уже не так интересно. Я хочу выйти на мир как продюсер. Хочу продюсировать своих артистов. Хочу и их со временем на мир вывести. Выйти самому на мир не кажется таким заоблачным. Тяжело, но реально. А вот если ещё кого-то из России вытащить на мир, это было бы реально круто.

Источник и полная версия: L’Officiel (ноябрь 2017).