Тимати о политике, гомофобии и рэп-баттлах

К 2016 году 33-летний Тимур Ильдарович Юнусов, работающий под псевдонимом Тимати, подошел в качестве одного из главных артистов в России. Возможно, главного. Шесть миллионов подписчиков в инстаграме, пронзающий страты хит про «Ладу» в кузове седан и в цвете баклажан, громкие политические высказывания, собственный успешный бизнес, аншлаг в «Олимпийском». Три года назад Тимати записал (вместе с L’One) песню, которая теперь вечно будет идти рядом с журналом GQ, – «Настоящий джентльмен свеж». Пришла пора поговорить обо всем, что волнует.

СУПЕР: Ты в детстве жил в США. Наверняка и свой художественный образ подсмотрел в США.

ТИМАТИ: Конечно, мой род деятельности определило то время, которое я провел в Америке. Соединенные Штаты – первоисточник ­рэп-культуры.

СУПЕР: Скажи, ты сейчас – в 2016 го­ду – вслед за государственной риторикой считаешь Америку геополитическ­им врагом России?

Для россиянина, который не был в США, образ Америки, продиктованный нашими СМИ, понятен: Америка – агрессор.

СУПЕР: Так как ты относишься к Америке?

Я не очень согласен с политическим строем Америки, но к обычным граж­данам Соединенных Штатов у меня нет вопросов. Но не стоит забывать, что США тратят на оборону около $500 миллиардов в год (на самом деле почти $600 миллиардов. – Прим. GQ). Это бюджет всей России (на самом деле расходная часть бюджета РФ еще ­меньше, $233 миллиарда. – Прим. GQ). Им нужно постоянно выпускать ­оружие, содержать армию. Поэтому американцы заинтересованы в существовании очагов конфликтов. Для меня Америка – это, с одной ­стороны, самая мощная экономика в мире, а с другой – самая ­крутая ­афера.

СУПЕР: Ты как гражданин России чувствуешь опасность со стороны США?

Не то чтобы опасность. Я просто не очень согласен с их политическим курсом.

БЕЛОВ: А зачем натовские танки ­приехали в Эстонию? Что они там делают? Мне вот страшно.

Америка показывает свое присутствие. Да им и Украина не очень-то нужна. У американцев поперек горла стоит, что здесь в кои-то веки появился лидер, который сказал: «Нет, ребята, вам придется с нами считаться». А до этого мы Америке в рот смотрели, им все сходило с рук. Вот почему у нас фонд Сороса закрыли?

СУПЕР: Потому что идиоты.

Потому что эти фонды спонсировали перевороты.

СУПЕР: Образовательные программы они спонсировали. Детям, у которых денег чуть меньше, чем у тебя, помогали мир посмотреть.

Очень это спорно. Потому что, помимо этого, через эти фонды происходило спонсорство таких ребят, как Навальный, оппозиции.

СУПЕР: А что плохого в таких ребятах, как Навальный? Он расследует реальные преступления, рассказывает нам о коррупции государственных деятелей.

Очень спорно.

СУПЕР: Доказательства приводятся. Что спорного?

Ну вот я, допустим, не вижу Навального президентом России. Ты бы проголосовал за Навального?

СУПЕР: Я не стал бы голосовать за президента Навального, но мы говорим о том, что его расследования – это очень полезное дело для страны.

А кого бы ты видел следующим президентом России?

СУПЕР: Неужели тебе кажется, что среди 145 миллионов граждан не найдется президента? Мы не знаем имени следующего президента только потому, что нет в стране той площадки, где это имя можно назвать.

Ну у нас же есть интернет. Это альтернативная площадка. Можно открыто вещать.

СУПЕР: Пока да. Ты, кстати, сам где новости смотришь: по телевизору или в интернете?

Я получаю информацию из разных мест. Общаюсь с политическими деятелями, бизнес-элитой, музыкантами, родителями, простыми людьми. Телевизор я смотрю очень мало.

СУПЕР: А что тебе кажется неправдой из последнего? Какая новость тебя смутила?

История с Олимпиадой в Рио, с мельдонием. Очень спорная и скользкая тема. Что такое мельдоний? Это то же самое, что рибоксин, который не запретили. Рибоксин можно, а мельдоний нельзя. Но нас же предупредили об этом полтора года назад. И за полтора года из организма все выводится. Но мы эти предупреждения проигнорировали. Двоякая история.

БЕЛОВ: Извините, я хочу про патриотизм поговорить. Есть два подхода. И они никогда не уживаются. Первый: ты любишь страну и видишь только хорошее. Второй: ты любишь страну и замечаешь в ней плохие вещи, потому что так можешь их исправить. Какой подход твой, Тимур?

Давайте вспомним Тимати пятилетней давности. Я патриотом не был. На все смотрел с негативной стороны: вот у нас так все плохо, а в Америке люди деньги зарабатывают. Потом я посмотрел, чем занимается Путин, увидел изменения, которые происходят в моем городе – Москве. Мне исполнилось 33 года, у меня родилась дочь. Я начал чувствовать социальную ответственность. Я поддерживаю нынешний строй и этого не скрываю. Я голосовал и буду голосовать за Путина. Наконец-то на нас стали смотреть как на авторитетную страну.

СУПЕР: Тебе не кажется, что ты таким образом несколько карикатуризируешь жанр, в котором работаешь? Вот ты себе можешь представит­ь Тупака танцующим в маске Билла Клинтона и называющим его своим лучшим другом? Позорище было бы, правда?

Исторически хип-хоп был повстанческим и революционным жанром. Потому что права черных угнетались. Но что произошло дальше? Возьмем, например, Эм Си Хаммера. Он выпускает первый сингл, второй, заключает контракт с мейджером, зарабатывает первые $10 миллионов, переезжает на Манхэттен. И темы его треков меняются, он начинает тусоваться с ­политиками.

БЕЛОВ: Эм Си Хаммер – плохой пример. Он давно и как-то бесславно сошел с дистанции.

Возьмем Джей-Зи. Он вышел из уличной наркоторговли, а теперь у него на лейбле подписаны Канье Уэст и Бейонсе. Он вспоминает, как торговал наркотиками, возил ружье в багажнике, но это в прошлом. Сейчас рэперы оканчивают Гарвард и не читают про политику, наркотики и убийства. Рэп стал индустрией, умением продавать.

СУПЕР: Тогда давай так честно и признаемся, что твоя нарочитая поддержка Кремля – это всего лишь один из способов хорошо продать твои пластинки.

Это вообще никак не связано.

СУПЕР: Хип-хоп-истеблишмент в Америке топит за Барака Обаму и Хиллари Клинтон?

Конечно же, они все топят за Барака Обаму. У Барака Обамы выступает Джей-Зи, Янг Джизи.

СУПЕР: Я понял. Для рэпера Тимати Путин – это свой Барак Обама.

БЕЛОВ: Я отвечу за Тимати: да. А ты, Рома, так и остался в девяностых, когда убили Тупака!

Раз ты рэпер, должен ли ты обязательно читать про революцию, плевать на копов, не иметь дел с властью? Нет, это не так.

СУПЕР: Но неужели тебе никогда не хотелось использовать тот жанр, в котором ты работаешь, по классическому назначению? После присоединения Крыма люди стали деньги экономить на лекарствах и на еде. Тебе это все не очень интересно?

У меня простое объяснение. Я не пишу остросоциальные треки не потому, что меня это не волнует. Я знаю, что у нас в стране люди живут достаточно тяжело. А тут я выпущу альбом, в котором расскажу, что, мол, чувак, я хорошо понимаю, как мало ты зарабатываешь, как все хреново, но, возможно, если того дядю из высокого кресла убрать, то все поменяется. У меня другая задача. Ты приходишь на мой концерт и на хрен забываешь про все свои проблемы и кайфуешь от души.

БЕЛОВ: Ром, обрати внимание на часы Тимура. Это «ролекс»?

«Ролекс».

БЕЛОВ: Рома, ты поверишь человеку в «ролексе», который будет в треках тревожиться по поводу монетизации льгот у пенсионеров? Ты будешь первым, кто придет и скажет: «Тимати, что за чушь ты несешь?»

О том и разговор. В моих альбомах правды гораздо больше, чем в 80 процентах всего русского хип-хопа. Наши рэперы читают о том, чего не знают: про какие-то разборки, пистолеты, наркотики. На моих концертах правда есть. Ты где-то можешь погрустить, где-то посмеяться, где-то поснимать на телефон, где-то станцевать лезгинку.

СУПЕР: Лезгинку? Я не хочу лезгинку.

Лезгинка – это этника. То, с чего началось мое перерождение.

СУПЕР: Как это?

Что раньше делал Тимати? Я смотрел на американских рэперов и думал: как же круто они живут, цепи золотые, бабло. Я стремился к тому же. Много работал. У меня получилось записать треки со Снуп Догом. Я покрыл всю Европу, собирал сотни миллионов просмотров. А дальше я заметил, что аудитория в России перестала со мной разговаривать на одном языке. И тут я крепко задумался: если я стремлюсь на Запад, то надо уезжать. Но потом я решил, что живу в России и буду работать для ­своей страны.

СУПЕР: А лезгинка-то здесь при чем?

Меня обвиняли, что я многое ворую у американцев, что нет ничего своего. На это я ответил лезгинкой: взял хип-хоп-биты и добавил к ним наши этнические элементы. Так, например, появился трек «Баклажан», который теперь поет вся страна.

СУПЕР: Нужно признать, что у тебя была серьезная жизненная дилемма: треки со Снуп Догом или лезгинка.

Снуп Дог мне сказал, что я единственный человек, который отказался от предложения выкурить с ним косяк.

БЕЛОВ: Ты не дунул со Снупом?

Нет…

Продолжение и источник: gq.ru