В нашем итоговом выпуске мы объявили конкурс сочинений для наших подписчиков. Напишите своё мнение на любую тему, которая вас волнует, при этом вы свободны в интерпретации и не обязаны быть согласны с нами. Ваши работы ждём по адресу misha@veganexpress.ru, а пока оцените сочинение очередного участника!
Хип-хопу, выросшему на криминале, всегда была близка тема смерти. И дело не просто в кончине конкретных исполнителей, а скорее, в общем стремлении рэпа говорить об этом. То единственное, что хорошо удаётся нашим рэперам – песни о смерти. И ничего больше. Тут им нет равных. Россия – идеальная страна для чувства смерти. Как читал великий:
«Жизнь — хуйня, жизнь — хуйня
Жизнь — хуйня, смерть — пиздато!»
И это не Егор Летов.
Американский психопат
Могильные завывания, подвалы, какие-то крики и стоны об этом тоже есть рэп. В России пока что это течение маргинальное, но уже есть десятки рэперов, читающих о казнях целых семей. Для них смерть – игра с другим человеком, где они чувствуют себя, если не Богом, то Чикатило на минималках точно. Александр Пичушкин, известный как Битцевский маньяк, замечал: «Люди рождаются только для того, чтоб я их убил». Его обвинили в 49 убийствах, а в текстах Murda Killa убийств в десятки раз больше.
И желание их лирических героев убивать не безумие, а возможность выйти за границы своего Я. Псевдоманикальная или псевдоготическая эстетика музыки открывает мир мистического. Во многом смерть для них становится обрядом инициации. Только так они воспринимают себя как человека. Этим любят баловаться Гарри Топор и Тони Раут, маньяки с Дыбенко, делают акцент на агрессии и динамике звуков. Это вместе с кровавыми текстами закрепило за ребятами образ злых парней с мачете в руках:
«Верь, давно нет места для хороших идей.
Демоны шепчут мне: Хороших убей!»
С другой стороны, есть менее динамичный, но более тёмный образ. Тому пример Murda Killa, ворвавшийся в рэп-игру в 2017 году. Он привлекает уже атмосферностью музыки. Его лирический герой душит жертв не из-за адреналина, а потому что чувствует зов сверхъестественного:
«Молодой и перспективный, как Пичушкин в ноль втором
Как бы сильно не рубило, не оставлю на потом
Я надеюсь ты не против, если я сейчас зайду
Я то пугало в лохмотьях, что стоит в твоем саду»
Что послушать по теме?
- Гарри Топор и Тони Раут — «Дом, который построил Джек»;
- Гарри Топор и Тони Раут — «Призрак»;
- Тони Раут — «Умалишенные»;
- Murda Killa — «Сухие розы»;
- Murda Killa — «Первобытный страх»;
- Jeembo ft. Pharaoh – Chainsaw;
- Jeembo & Tveth – Painkiller.
Синдром Сократа
Кирилл Овсянкин ждёт умершего друга на чаепитие, а парни из «Ленина Пакет» читают, что забыли сегодня повеситься. Это то, что гениально удается русскому рэпу: видеть смерть как основу жизни. Они лучше всего поняли цитату Ф. Кафки: «Вся жизнь — лишь путь к смерти». Здесь необходимо понимать, что взгляд в глаза смерти и есть основа их вдохновения. Если для Топора смерть — желание быть собой, то здесь это желание не быть собой. Основа такой музыки — одиночество. Конечно, одиночество как полная экзистенциальная опустошённость.
Проблема заключается в понимании своей личности. Она настолько мала, что непонятно, сколько чертей может поместиться на её кончике. Отсюда возникает сюжет со смертью. «Ты никому не нужен, как заветренный сырок «Дружба»», и их лирическим героям остаётся только уйти. Этих исполнителей душит общество потребления своим бессмысленным отношением к миру. Разрушение себя — это не вызов миру, а спокойное принятие его непознаваемости.
Понятно, что этот мотив есть у многих рэперов. Но некоторые открывают в нем себя по-настоящему. Это и Бабангида, и Гнойный, и Овсянкин, и Ленина Пакет, и даже ATL. А вы готовы станцевать на их могиле?
Что послушать по теме?
- ATL — «Танцуйте»;
- Овсянкин – «Приходи на чаепитие»;
- Ленина Пакет – «Забыл повеситься»;
- Саша Скул ft ATL – «Пламень»;
- Слава КПСС – «В замогильной стороне»;
- Бабангида – «Купол»;
- Замай – ИЗ-В.
Страдания юного Вертера
Как и любое культурное явление, рэп умеет говорить о любви. С чем чаще всего связаны неразделенные чувства? Правильно, со смертью. Пожалуй, в русском рэпе переживать любовь умеют также хорошо, как и на Западе. Чего стоит Леша DomiNo с треком, ритм которого задала его кардиограмма, но это мелочи. Куда интереснее понять, как рэперы описывают крайние эмоциональные переживания. Мы все знаем такую музыку: много лиричных битов, пару рифм в стиле «baby, я недостоин даже тени твоей» и мысли о нежелании жить без любви. Тут есть сразу два образа смерти: первая — реальный самовыпил, а второй — смерть экзистенциальная. Если тема реального суицида понятна и прозрачна, то экзистенциальная смерть — дело неочевидное. Даже Ваня Noize, пусть и в ироничной форме, пел про рядовой суицид:
«И после этого ты топчешь мои чувства, гн*да?!
Всё, решено — я ухожу посредством суицида!».
Сложно найти что-то проще и трагичнее такого рэпа. Сотни людей в России брали микрофон из-за неразделённых чувств, а десятки хотели вступить в suicide club. Из этой точки музыкант пытается разглядеть, а что там за горизонтом? А там, как узнал после воскресения Джон Сноу, только темнота.
В свою очередь, экзистенциальная смерть – это не физическая смерть, а скорее, полная трансформация лирического героя. Об этом очень любит читать «Макулатура». В треке «Как любят покойники» речь идет именно об этом:
«Меня нет в твоем мире.
И я мерцаю в реальном, как неоновая реклама в заброшенном здании.
Когда я кого-то трахаю, я самого себя стираю из памяти.
Как любят покойники, теперь ты знаешь сама».
Лирическое переживание полностью отделяет героя от внешнего мира, оставляя его наедине с собой. Любовь – катализатор этого процесса. Смерть становится точкой расхождения между разными состояниями человека, как в меме «до и после». За этой границей нет ничего — ни пустоты, ни темноты, лишь человек сам по себе. В отличие от предыдущего образа смерти, здесь у героя остается выбор: шагнуть в бездну или ждать чуда.
Что послушать по теме?
- Макулатура – «Летучий голландец»;
- Pharaoph – «Не по пути»;
- domiNo – «Шексперит»;
- Face – Baby;
- Монеточка – «Ушла к реалисту»;
- Jubilee feat. Hvy – «Она моя»;
- .OTRIX – «На стенах».
Автор: Глеб Пермяков
